27 июня 2017 года. Кировская область. Завершилось поклонение митрополита Астанайского и Казахстанского Александра святыням Вятской земли. Иерарх посещал Вятскую митрополию по приглашению митрополита Вятского и Слободского Марка и возглавил богослужения и мероприятия, посвященные 80-летию со дня рождения приснопамятного митрополита Хрисанфа (Чепиля).

В паломничестве митрополита Александра сопровождали секретарь Казахстанского Митрополичьего округа, Заслуженный деятель искусств России О.Н. Овчинников и священнослужители Алма-Атинской епархии.

В заключительный день пребывания на своей малой родине митрополит Александр совершил молитву в двух храмах, с которыми было связано его духовное становление в детские и юношеские годы – Троицкую церковь в селе Волково Слободского района и Троицкую церковь в селе Быстрица Оричевского района.

В храме в честь Живоначальной Троицы села Волково архипастыря встречал настоятель протоиерей Владимир Орлов, который ознакомил владыку митрополита с современной жизнью приходской общины и проведением в летней церкви ремонтно-реставрационных работ.

В Ильинском приделе Троицкого храма, 2 августа 1983 года, в день памяти пророка Божия Илии, приснопамятный епископ Хрисанф (Чепиль) (в последствии – первый митрополит Вятский) совершил священническую хиротонию диакона Александра Могилева (ныне – митрополит Астанайскй и Казахстанский).

На могиле приснопамятного настоятеля Троицкой церкви протоиерея Иоанна Евдокимова, погребенного у стен храма, митрополит Александр совершил заупокойную литию.

В дар храму архипастырь преподнес икону Пресвятой Богородицы «Неупиваемая Чаша», а в приходскую библиотеку передал экземпляры брошюры «Человек веры и человек Церкви», посвященный приснопамятному митрополиту Хрисанфу (Чепилю) и музыкальные диски с записями хора Казахстанского Митрополичьего округа (регент – Заслуженный деятель искусств России О.Н. Овчинников).

В Троицком храме села Быстрица – одной из немногих церквей, не закрывавшихся в годы безбожных гонений – митрополита Александра приветствовал настоятель протоиерей Николай Федько. Владыка поклонился чтимым иконам храма и совершил заупокойную молитву обо всех почивших священнослужителях и прихожанах. С судьбой храма неразрывно связаны судьбы служивших здесь священников, пострадавших за веру Христову. Приходские священники храма в Быстрице – Николай Юферев, Александр Дюрбаум и Измаил Рождественский были приговорены безбожной властью к высшей мере наказания и расстреляны в 30-х годах XX века. В конце 70-х – начале 80-х годов XIX века в Троицком храме села служил священномученик Михаил Тихоницкий.

Отец настоятель рассказал архипастырю о жизни прихода и о ремонтных работах в летнем храме.

На память о посещении митрополит Александр передал в библиотеку храма издания, рассказывающие о Казахстанском Митрополичьем округе, и музыкальные диски.

Из воспоминаний митрополита Александра о Троицком храме в селе Волково и протоиерее Иоанне Евдокимове:

«Находясь летом в деревне Воробьи, в гостях у Евдокии Михайловны Семаковой, я вместе с ней неоднократно предпринимал путешествия в ближайший открытый храм, которым и была Троицкая церковь в селе Волково. Для этого необходимо было сначала пройти пешком до селения Вахруши, расположенного на трассе Киров-Слободское, там сесть на рейсовый автобус, проехать некоторое расстояние и потом идти пешком еще четыре с половиной километра по бездорожью. Помню, как одним дождливым летом мы с трудом пробирались по грязи, пока, наконец, перед глазами не возник прекрасный величественный храм, воздвигнутый в честь Святой Живоначальной Троицы. У храма было два придела – во имя пророка Божия Илии и во имя святого великомученика Георгия Победоносца. В летнем храме не служили, поскольку он был очень сильно поврежден. В военное время он использовался как перевалочный пункт для военных, и там были установлены многоярусные полати. После того, как церковь в 1946 году вернули верующим, эти полати убрали, но полностью восстановить большой храм так и не смогли. Поэтому все службы – и летом и зимой – совершались в отапливаемом печками Ильинском приделе.
До закрытия в храме действовала сложная калориферная система, которая позже была разрушена. С калориферами связана одна удивительная история. В кафедральном Свято-Серафимовском соборе Кирова до сих пор хранится уникальный крест с мощами, прекрасной ювелирной работы. Этот крест, принадлежащий ранее волковской церкви, вместе с церковными сосудами и евангелием в дорогом окладе был в 1937 году спрятан церковной старостой, смелой женщиной, в калорифере.
За то, что она скрыла святыню от поругания, староста была арестована и сгинула в сталинских лагерях, но перед арестом успела поведать тайну своей близкой верующей подруге. Эта женщина открыла тайну владыке Вениамину (Тихоницкому) в год, когда волковскую Троицкую церковь вернули верующим. Святыни извлекли из-под спуда и разделили между вновь открытыми храмами в самой Вятке и в Слободском. 
Троицкий храм всегда был переполнен верующими. В нем пел прекрасный хор. Дело в том, что в ближайшем большом селе, в Вахрушах, церкви не было. Приезжали в Волково и прихожане из Кирова, и из Слободского. В больших городах в то время ходить в церковь было небезопасно – можно было навлечь неприятности на работе, и многие предпочитали на большие церковные праздники ездить в села.
Помню свою первую исповедь у отца Иоанна. Я ему как-то сразу приглянулся. Он меня расспрашивал: кто я такой, кто меня привел; наставлял в христианских заповедях. Сразу завязались теплые доверительные отношения.
Хор в Волково, действительно, был удивительный! Имена некоторых певчих я помню. Псаломщицей была раба Божия Александра, невзрачная старушка, но обладающая великой силой духа. Вдова, она вырастила пятерых детей, и затем полностью отдалась служению в храме Господнем. Она говорила, что служит Церкви «по обету». Проживала Александра недалеко от храма в сторожке, в которой и я иногда ночевал. Она отлично знала устав и имела звучный красивый голос, хотя ей было уже под семьдесят. Любила рассказывать истории из житий святых, особенно, о подвигах мучеников, о святителе Николае, о святителе Спиридоне Тримифунтском, о великомученике и целителе Пантелеимоне.
Среди певчих были: Павла, Зинаида, Анна Ильинична, Татьяна и бас Георгий. Пономарила раба Божия Клавдия, а в алтаре прислуживал мужчина из Вахрушей, которого звали Василий Дмитриевич. Старостой храма была Наталья; в сторожке при храме проживала еще одна благочестивая женщина, Наталья.
На долгие годы судьба связала меня с этими преданными Церкви людьми. Староста Наталья часто приглашала к себе в гости меня и Евдокию Михайловну. Позже меня стал приглашать к себе и отец Иоанн, который жил в церковном доме неподалеку. Когда я приходил ночью, накануне праздничной службы, то имел возможность переночевать в этом доме в отдельной комнате
Стоит особо рассказать о мужественном исповеднике веры Христовой, отце Иоанне Тарасовиче Евдокимове. Он родился 31 июля 1899 года в Удмуртии (тогда еще – Вятской губернии) в семье священника Тарасия Леонтьевича Евдокимова. Отец Иоанн закончил духовное училище и в 1922 году Преосвященным Алексием (Кузнецовым), архиепископом Сарапульским, был назначен псаломщиком в храм села Полька Удмуртской республики. Храм вскоре закрыли, и отец Иоанн устроился псаломщиком в храм села Паска Кильмезского района Вятской области, состоящий под управлением епископа Нолинского Георгия. Там он женился. В 1929 году закрыли и этот храм. Епископ Ижевский и Воткинский Николай (Ипатов) взял Иоанна Евдокимова служить псаломщиком в село Большие Учи, Можгинского района Удмурсткой ССР. В этом селе Иоанн оказался в разгар коллективизации. За отказ вступить в колхоз по доносу он был осужден на два года тюрьмы. Сидел в Воткинске и Ижевске. Впрочем, через шесть месяцев его освободили, однако, всего имущества он лишился. Дом, в котором жил Иоанн Евдокимов, занял председатель колхоза. Кругом бушевало атеистическое разгулье. И в таких условиях Иоанн решил принять священный сан. 9 марта 1931 года его посвящают во диакона. В 1932 году отец Иоанн вновь переезжает, на этот раз – в город Малмыж Вятской епархии, где в течение 10 лет служит в Богоявленском храме. У отца Иоанна был
красивый баритон, он был очень музыкальным человеком. На память он знал практически все церковные песнопения.
В начале 1942 года диакона Иоанна призывают на фронт. В рядах Красной Армии он участвует в боевых действиях. В 1944 году получает тяжелое ранение в левую ногу. Хирурги хотели отнять ногу, но он не согласился, и с тех пор стал носить на ней незаживающую язву, которая болела всю жизнь, мешала выстаивать длительные богослужения. Проведя полгода после ранения в госпиталях, отец Иоанн, демобилизовавшись, возвращается на Ижевсую землю и служит диаконом в храме села Пулька Удмуртии, причем, на вакансии псаломщика. Здесь его вновь поджидает испытание. Почтительное отношение к отцу диакону со стороны народа вызывает чью-то черную зависть. На него поступает донос, фабрикуется уголовное дело, и 10 декабря 1946 года, по приговору Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда Удмуртской ССР, он был осужден по 58 статье, части 10 Уголовного Кодекса РСФСР, и приговорен к 5 годам лишения свободы. 58 статья – это знаменитая «лишенческая» статья, которая неоднократно применялась для расправы над духовенством. Она предусматривала конфискацию имущества и последующее лишение избирательных прав на три года. Отца Иоанна отправили по этапу на лесоповал в Красноярский край.
Там он видел многих священнослужителей, страдающих за веру Христову. Отсидев, как говорится, «от звонка до звонка», отец диакон Иоанн вышел на свободу лишь в 1951 году. Он вновь стремится к церковному служению. С огромным трудом получает место псаломщика в селе Ильинском Кировской области. В 1953 году архиепископ Кировский и Слободской Вениамин (Тихоницкий) назначает его в Никольский молитвенный дом в город Вятские Поляны – это южные пределы Вятской земли, недалеко от Татарстана. Там он служит до 1959 года. В 1959 году епископ Кировский и Слободской Поликарп (Примак) рукополагает Иоанна Евдокимова в сан священника и оставляет его вторым священником при том же молитвенном доме.
Отец Иоанн рассказывал, как много людей ходило в молитвенный дом, но, несмотря на это, в 1960 году власти решили разогнать в Вятских Полянах церковную общину. Для этого, прежде всего, необходимо было избавиться от священника, и в 1960 году уже немолодого батюшку, инвалида Великой Отечественной войны, прошедшего через все страдания, опять арестовывают и приговаривают к двум годам лишения свободы. И это в то время, когда в стране разоблачается культ личности Сталина,и начинается знаменитая «хрущевская оттепель»! Впоследствии, через много лет, в 1987 году, мне, в качестве секретаря Кировского епархиального управления, довелось открывать в Вятских Полянах храм. И я познакомился со скупыми строками страшных документов 60-х годов. Дело возрождения храма проходило с громадными трудностями, и вся эта история описана в одном из номеров газеты «Moscow News» за 1987 год.
Отец Иоанн Евдокимов вновь полностью отбывает срок заключения. Он обращается к церковным и светским властям, пытаясь устроиться служить на одном из приходов в Кировской, Казанской, Ижевской и других епархий. Но везде ему отказывают всесильные чиновники из Совета по делам религий. Он перебивается на хозяйственных работах в качестве дворника и грузчика. Наконец, пишет исполненное трагизма письмо Святейшему Патриарху Московскому и всея Руси Алексию I, в котором подробно рассказывает свою горестную историю. Благодаря личному вмешательству Святейшего Патриарха, вошедшего в положение опального священнослужителя, в начале 1964 года, он, наконец, получает место псаломщика в том же Богоявленском соборе села Малмыж, где когда-то служил.
И лишь в 1964 году, после отстранения от власти Хрущева и ослабления гонений на Церковь, Преосвященный епископ Иоанн (Иванов) назначил отца Иоанна штатным священником на вакантное место в Троицкую церковь села Волково Слободского района Кировской области, где мы с ним и познакомились. Там батюшка служил более 20 лет, получив много церковных наград и заслужив признание народа.
Примечательно, что 9 мая 1985 года, в честь 40-летия Победы в Великой Отечественной войне, отец Иоанн получил от Святейшего Патриарха Пимена именную грамоту, в которой было написано, что он награждается ею «в признание личного вклада в достижение славной Победы советского народа в Великой Отечественной войне». Святейший выразил также благодарность «за патриотическое служение Родине и Церкви».
Протоиерей Иоанн Евдокимов мирно скончался 28 сентября 1986 года, в день памяти преподобного Никиты Костромского. Его погребли близ алтаря Троицкой церкви, в которой он служил последние годы своей многострадальной исповеднической жизни.
19 августа 1992 года протоиерей Иоанн Тарасович Евдокимов был полностью реабилитирован нашим государством. Я думаю, что эта, пусть даже посмертная, реабилитация очень важна. Ведь отец Иоанн и другие, такие же как он, исповедники, при всей своей безукоризненной честности и даже святости жизни, тем не менее, сильно переживали и некоторым образом смущались, когда упоминали о годах, проведенных в заключении. Отец Иоанн в личных беседах всегда подчеркивал, что страдал безвинно и очень переживал по этому поводу. Это удивительное проявление истинного христианского смирения новых российских исповедников!
В Троицкой церкви я испытал самые светлые переживания отрока, впервые приобщившегося к церковному служению. Здесь я впервые вошел в алтарь, получил благословение на ношение подрясника, в первый раз прочел шестопсалмие, научился церковному осмогласию, был допущен к кадилу, одел стихарь.
Одни из самых ярких впечатлений детства – это теплые, задушевные беседы с отцом Иоанном. Именно отец Иоанн написал мне рекомендацию для поступления в Санкт-Петербургскую духовную семинарию. Не просто ему было пойти на этот шаг – он боялся, потому что понимал, что подобное решение вызовет гнев кировского уполномоченного Совета по делам религий. И его, старца, могли вновь снять, лишить регистрации. Но со слезами он говорил мне: «Я не могу не помочь, не поддержать человека, который в это тяжелое время идет в Церковь и желает встать на мое место». Вечная тебе память, дорогой отец Иоанн!»

Из воспоминаний митрополита Александра о Троицком храме в селе Быстрица и протоиерее Константине Гулине:

«Еще один православный священник, который оставил в моей памяти добрый и светлый след, это протоиерей Константин Георгиевич Гулин. Он родился 21 мая 1900 года в деревне Тураши Яранского уезда Вятской губернии в благочестивой православной семье. В 1913 году Константин Гулин закончил церковно-приходскую школу в селе Салобеляк. В большой семье он был самым младшим ребенком. Вся семья занималась пчеловодством. Впоследствии отец Константин станет профессиональным пчеловодом, и эта любовь к пчеловодству, как он сам признавался, научила его удивляться мудрости Творца, влекла к религиозным размышлениям. Он наблюдал за устройством пчелиного хозяйства, за поведением пчел внутри улья и при сборе меда. И чем больше он познавал удивительную жизнь пчел, тем в большей степени проникался любовью к Богу, так премудро устроившему их существование. После окончания школы, Константин работал в частном хозяйстве, потом вступил в колхоз. В 1931 году женился на благочестивой православной женщине, Екатерине Прокопьевне Чистопашиной, от которой имел шесть детей.
В те годы в Яранске проводил уединенную жизнь преподобный старец иеромонах Матфей (Швецов; преставился в 1927 году). Он пользовался большой любовью у местного населения и даже славой чудотворца. Преподобный Матфей чудесным образом избежал репрессий. Вероятно, власти так и не решились тронуть преподобного, опасаясь народного недовольства. Яранск был для Советской власти неспокойным городом. Там, на юге Вятского края, несколько раз происходили крестьянские волнения. Господь сохранял его ради той духовной пользы, которую он оказывал нуждающимся людям, укрепляя их в тяжкое время, исцеляя душевные и телесные недуги. В 1997 году старец был прославлен как местночтимый святой Вятской епархии. Мне довелось участвовать в сборе документов, готовя его прославление. Константин Григорьевич всецело находился под духовным влиянием старца Матфея, часто общался с ним. Незадолго до своей смерти преподобный Матфей предсказал Константину, что тот обязательно станет пастырем Церкви.
Храм в селе Ивановское, прихожанином которого был Константин, вскоре закрыли. Однако, работая инструктором по пчеловодству, Константин Григорьевич имел возможность, путешествуя в различные пчеловодческие хозяйства, посещать другие храмы.
На долю Константина выпало быть участником Великой Отечественной войны. Четыре раза он был ранен, неоднократно, как рассказывал сам, смотрел в лицо смерти, лежал в госпиталях, но всякий раз возвращался на передовую. На фронте он ни на минуту не оставлял молитвы, очень переживал о детишках, оставшихся на попечении супруги, никогда не снимал нательного крестика, усердно просил Божию Матерь сохранить его от гибели. Получил несколько государственных наград и звание младшего лейтенанта.
Вернувшись в родные места, он вновь принялся ухаживать за пчелами, но в 1946 году твердо решил принять священный сан. 10 ноября 1946 года архиепископ Кировский и Слободской Вениамин (Тихоницкий) рукоположил его в сан диакона и назначил служить в Космодамиановскую церковь села Каракша Яранского района. В 1948 году его перевели в село Сметанино Санчурского района. Отец диакон очень любил своих прихожан, ласково называя их «санчурята». Церковь в селе Сметанино очень красивая, я там неоднократно бывал и даже, будучи священником, совершал Божественную литургию.
В 1954 году у отца Константина скончалась супруга, Екатерина Прокопьевна, оставив его вдовцом с шестью детьми. 27 января 1957 года владыка Вениамин рукоположил отца Константина в сан священника и назначил его в село Быстрица Горечевского района. Там батюшка прослужил всю свою жизнь.
Главный алтарь быстрицкого храма, также как и в Волково, был освящен в честь Святой Троицы. В храме два придела: во имя святителя Николая Чудотворца, где находится особо чтимый образ Николы Великорецкого, и в честь Казанских святителей Гурия, Варсонофия и Германа.
С отцом Константином я познакомился в 1970 году. Мне было 13 лет. Он обратил на меня внимание, стал приглашать на клирос. В быстрицкую церковь ходило очень много прихожан, так как это был единственный храм в Оричевском районе. В самом поселке Оричи проживало более 20 тысяч человек, но церкви в нем не было. И весь православный народ на праздники приезжал на службы к отцу Константину. Певчих в храме было человек двадцать пять. Руководила хором Татьяна Стахеевна, в прошлом – учительница начальных классов, которая, выйдя на пенсию, прекрасно справлялась с обязанностью псаломщика и руководителя хора. Она же помогала священнику совершать требы в селах, на дому у прихожан. Старосту звали Ольга Семеновна. Она тоже очень любила батюшку, и была нетипичной для тех лет старостой: честной и послушной. Ведь в те годы руководить финансами и хозяйством церквей в Совете по делам религий назначались малоцерковные, а иногда и совсем нецерковные люди, которые, зачастую, строили против настоятеля козни, воровали, следили за священником и прихожанами, сообщая, «куда следует», об их излишней религиозной активности. Отцу Константину, может быть, за его глубокую любовь к Церкви, Господь всегда посылал искренне верующих и надежных помощников.
Дома у отца Константина была неплохая библиотека духовной литературы – помню катехизис и другие книги святителя Филарета (Дроздова), жития святых и даже произведения апологетического характера, например, священника Григория Дьяченко. С неизменной осторожностью он давал их мне читать. Я посещал быстрицкий храм по воскресным дням, чередуя поездки в Быстрицу с поездками в Волково. На буднях я молился в храме во имя преподобного Серафима Саровского в Кирове.
Отец Константин имел многие священнические награды, а в 1979 году был удостоен права ношения митры. Шить митры в то время умели не многие, и достать ее было сложно. В тот год я уже учился в Санкт-Петербургской духовной семинарии, и отец Константин попросил достать ему митру именно меня. Как быть? Я отправился в Старую Руссу Новгородской области, где настоятелем храма был архимандрит Клавдиан (Моденов), одно время служивший в селе Корляки Кикнурского района Кировской области и знавший отца Константина. Отец Клавдиан передал для отца Константина свою митру, и я, бережно упаковав, взял ее с собой в поезд, чтобы отвезти долгожданный и драгоценный подарок в Быстрицу. Отец Клавдиан, прощаясь, сказал цену митры и при этом добавил: «Ты можешь назвать ее стоимость, накинув рублей 50 – для себя». Вручая митру отцу Константину, я колебался, какую цену назвать: настоящую стоимость или на 50 рублей больше. Наконец, решил просто передать отцу Константину сказанные мне архимандритом Клавдианом слова. Отец Константин улыбнулся и ответил: «Молодец, что сказал правду. Я, конечно, хотел отблагодарить тебя за труды», – и протянул 50 рублей, которые мне, студенту семинарии, в то время очень пригодились.
В Быстрице до своего ареста в 1969 году проживал современный исповедник, православный мирянин Борис Талантов – ученый-математик, опубликовавший несколько писем в защиту прав верующих в Советском Союзе. Он был хорошо знаком с отцом Константином, исповедовался и причащался у него в храме. В 60-е годы именно Борис Васильевич помог отстоять отцу Константину быстрицкую церковь – об этом мне доверительно поведал сам батюшка.
Отец Константин рассказывал мне про известного подвижника, уроженца Вятской земли, принесшего традиции православного старчества в Среднюю Азию, архимандрита Серафима (Суторихина). Когда-то он служил священником Екатерининского храма в городе Слободском. Отец архимандрит неизменно стремился к тому, чтобы весь народ пел во время службы. Он ставил аналой, выходил на амвон, задавал тон и разучивал песнопения с народом. Понятно, какую ненависть властей вызывал этот старец. Мне запомнилось, что и в Быстрице как-то по-особому слаженно, стройно, громко всем народом исполнялись «Верую» и «Отче наш».
Батюшка рассказывал мне и об отце Александре Кибордине. Безбожные власти преследовали его за удивительный дар слова. Он говорил очень красиво, имел редкий бархатистый бас. Как-то, уже в возрасте 80 лет, он сам приезжал к отцу Константину на службу, произносил ектении, возглашал многолетие – это и вправду было очень красиво.
Отец Константин очень любил исповедовать прихожан Великим постом, да и в период других постов. В 16 часов он начинал вечерню, затем полностью читалось правило ко Святому Причащению, а батюшка тем временем индивидуально принимал каждого исповедника. К нему приезжало очень много народа.
Церковь в Быстрице – один из редких храмов, который не закрывался никогда. В тяжкие годы репрессий сюда пешком ходили верующие из Кирова. Этот храм согревал их сердца в самое суровое время. В 30-е годы прошлого века здесь длительное время в сане игумена и архимандрита служил настоятелем будущий епископ Костромской и Галичский Сергий (Костин), ныне похороненный у стен костромского Иоанно-Златоустовского храма. Еще до революции деньги на иконостас церкви в Быстрице жертвовал раб Божий Афанасий – дедушка нынешней насельницы Знаменского монастыря города Костромы монахини Дарии (Балезиной).
Особая память о протоиерее Константине Гулине – священнический крест с украшениями, который мне достался в подарок от приснопамятного митрополита Вятского и Слободского Хрисанфа и был подарен ему самим отцом Константином. На оборотной стороне креста имеется надпись, свидетельствующая о том, что много лет назад он был подарен отцу Иоанну Комзякову, священнику города Хабаровска в день 50-летия его священнического служения. Владыка митрополит Хрисанф благословил меня этой святыней, напутствуя на епископскую кафедру в Кострому, памятуя о том, сколь мне дорога Быстрица и как я чту отца Константина.
После смерти протоиерея Константина храм пережил большой пожар. Случилось это в конце 80-х годов. Близ храма снимали фильм. На колокольню поднялся кинооператор, чтобы снять некоторые кадры. По всей видимости, он курил, и брошенная папироса не потухла, вызвав пожар на кровле. Однако Господь сохранил сам храм: его каменные своды даже не дали трещины. В тот год я уже был секретарем Кировской епархии. Очень хорошо помню, с каким воодушевлением жители близлежащих сел принялись за восстановление пострадавшей церкви. Сколько приезжало добровольных помощников из Кирова и других городов! С утра собиралось более полусотни человек, чтобы бескорыстно потрудиться. Кровлю восстановили быстро. Потом пришлось еще три месяца сражаться с уполномоченным Совета по делам религий, чтобы тот разрешил возобновить богослужения. Наконец, я отслужил первую литургию в возрожденной церкви. Помню свои особые чувства при этом служении в храме моего отрочества и юности.
В настоящее время Троицкий храм еще более украсился. Несмотря на то, что он находится в стороне от больших дорог, прихожане его не забывают, приезжая на богослужения из города.
Помню еще такой случай. В 1984 году, когда отец Константин тяжело болел, за ним ухаживали две прихожанки: Валентина и Феодосия. Перед Пасхой они пекли просфоры, очень утомились, рано закрыли печь, прилегли отдохнуть и задохнулись. Для отца Константина это стало причиной тяжелых переживаний. Он весьма скорбел и много плакал, молился о них. Последние месяцы за ним ухаживала раба Божия Антонина, которая была ему как родная дочь.
Похоронили батюшку у церкви. В моей памяти он остался светлым человеком, истинным пастырем Христовым. Как и его первого духовного наставника, иеромонаха Матфея, Господь уберег его от испытаний в тюремном заключении. Но в те годы каждому, кто стремился верой и правдой служить Церкви, приходилось принять немало скорбей. Помню, как переживал он при виде разрушенных храмов, где ему приходилось ранее бывать. Но помню и минуты радости, проливающие свет на его лицо. Помню, как радовался он, узнав, что я поступил в духовную семинарию. Вечная тебе память, дорогой отец Константин!»