«Убежден, что конференции такого рода чрезвычайно актуальны, потому что жизнь ставит перед нами все новые и новые вопросы. Стремительно развивается сфера применения новейших биотехнологий, «ширятся, растут заболевания» – общественные болезни, которые требуют концентрации усилий и напряженного труда от всех здоровых общественных сил.
С каждым годом разрастается гора новых проблем, которые были совершенно неизвестны нашим предкам.
Мы, православные, призваны подвергать анализу и осмыслению все проблемы с точки зрения православного учения. Но как быть если ни в Священном Писании, ни у отцов древней Церкви, ни даже у авторитетных подвижников XX столетия мы не найдем ответы на вопросы, стоящие перед нами? Например: отношение Церкви к репродуктивным технологиям, к суррогатному материнству, к использованию тканей органов, эмбрионов, клонированию, средствам электронного учета и так далее…
Мы не найдем четких ответов, но это не значит, что их нет в принципе. В Евангелии содержится замечательный образ древа, которое выросло из «зерна горушечна», стало могучим и ветвистым. Таково христианское богословие: как в зерне содержится потенциал, жизненная сила, произрастившая все древо, так в Евангелии – все христианское богословие. И соборному разуму Церкви бывает дано в каждую эпоху, отвечая на вызовы времени, это богословие актуализировать, сформулировать и принять чеканные определения, которые остаются в веках.
Вопросов огромное количество, в них можно запутаться, потеряться. И, как мне представляется, важно иметь некую основу, фундамент, ряд основополагающих принципов, которые позволят находить нужные ответы.
Убежден, что в конечном счете все споры сводятся к выстраиванию иерархии ценностей, некоей аксиологической шкалы, которая остается общей для христиан евангельской традиции и разительно отличается от шкалы как последователей других религий, так и людей неверующих.
Вообще говоря, религиозный взгляд на мир целостен и иерархичен.
Верующему легче найти ответ на вопрос, который зачастую ставит в тупик нерелигиозного человека.
Вот вполне жизненный пример: нужно ли оказать помощь старушке, с которой случился приступ астмы на улице? Очевидно, что оказать помощь – нужно, правильно, хорошо. Усложним вопрос: а если выяснится, что эта старушка несет в сумке бриллиантовое колье? И при этом нет свидетелей? А если эта старушка – Алена – процентщица, «вошь, мешающая всем жить, к которой с первого взгляда чувствуешь непреодолимое отвращение»? Для верующего сердца нет вопроса – нужно оказать помощь все равно, это требование нравственного закона. А нравственный закон инвариантен. Он раз и навсегда вложен в душу человека Самим Богом.
Но в секулярной культуре наличие такого закона отрицается – провозглашается нравственный релятивизм.
Поэтому можно заявить: нравственно то, что служит интересам большинства, пролетариата, нации, корпорации и так далее…
К сожалению, эта целостность духовного реализма, эта иерархичность восприятия в значительной мере сегодня утеряна, и на место духовных ценностей, на место правды Божией становятся идолы, прежде всего, идол собственного благополучия.
Нация, утерявшая опору в религиозном чувстве – обречена. Она уступит место другой, более живучей, имеющей нравственный стержень.
В мир пришла эпоха терроризма. Необходимость противостоять терроризму сталкивается с пораженческим пацифизмом секулярного мышления, которое высшей ценностью объявляет человеческий комфорт и жизнь. Для религиозного мышления высшей ценностью является жизнь вечная. А достигнуть ее можно через жертву – «нет любви большей, как если кто душу положит за други своя». Сколько раз в российской прессе звучали призывы отказаться от контртеррористической операции, скажем, российских войск в Чечне, мотивируя сохранением жизни солдат!
Но малодушно «сберегший душу свою потеряет ее», а, главное, поставит под удар свою страну, свои семьи, своих ближних.
Да и вообще многие темы, родные близкие для православного человека, живут и осмысливаются только в религиозной культуре. И в первую очередь, тема смерти. Но не только она…
Сегодня обществу свойственно какое-то глубокое внутреннее безразличие. Духовное состояние большинства народа сегодня можно определить как некое расслабление, сон, паралич духа, отказавшегося от всякого поиска. В условиях такого расслабления общество теряет способность находить ответы на вопросы.
В нашу жизнь стремительно внедряется новое понятие – толерантность, что в переводе на русский язык означает «терпимость». «Толерантность» такая, какой она насаждается в обществе, означает не просто уважение к людям иных религий (для христиан это само собой разумеющаяся вещь. Насильно к Богу не приводят. Невольник - не богомольник).
Толерантность насаждают как «всетерпимость», возводят до степени универсального аксиологического принципа. «Нет никакой абсолютной истины, нет никаких абсолютных идеалов - каждая религия, каждая мораль, несет свою правду». Так, в Декларации принципов толерантности, принятой 28-й сессией Генеральной конференции ЮНЕСКО 16 ноября 1995 г., утверждается, что «толерантность - это понятие, означающее отказ от догматизма, от абсолютизации истины и утверждающее нормы, установленные в международно-правовых актах в области прав человека...» И в этом случае толерантность обретает колоссальную разрушительную силу, релятивизирует и уничтожает всякую мораль.
Подобная точка зрения включается в концепцию так называемого культурного либерализма.
Любопытно, что культурный либерализм вступает в непримиримое противоречие с классическим социальным либерализмом.
Напомню, что с точки зрения классического социального либерализма, изложенного в трудах Джона Локка, Дэвида Юма, Иммануила Канта, законы человеческого поведения продиктованы объективными нравственными нормами, которые невозможно ни отменить, ни изменить. Моральную (читай – религиозную) веру, писал Кант, - «ничто не может поколебать, так как этим были бы ниспровергнуты сами мои нравственные принципы, от которых я не могу отказаться, не став в собственных глазах достойным презрения».
Отказ от абсолютных ценностей в области морали, от самого понятия греха, наша страна переживала в минувшем столетии. Торжество релятивистского принципа ярко выразилось в теории большевистского прокурора Вышинского. Согласно Вышинскому, опиравшемуся на диалектический материализм, для человечества никогда не возможно установить абсолютную истину, а лишь относительную. Следовательно, и истина, устанавливаемая следствием и судом, не может быть абсолютной, а лишь относительной. Поэтому напрасной тратой времени были бы поиск абсолютных улик и несомненных свидетелей, можно обойтись и без них, а относительные доказательства виновности следователь может получить, всего лишь опираясь на свой ум и партийное чутье».
Нынешний моральный релятивизм произрастает из другого, либерального, корня. Но сколь похожи следствия! Вот пример: совсем недавно в Великобритании был принят закон, по которому так называемые «однополые семьи» получили право усыновления, более того, детские приюты, в том числе и католические, не вправе отказывать извращенцам в предоставлении детей. Возникает законный вопрос: к кому проявляется толерантность в подобной правовой норме?
По афористическому замечанию Исаии Берлина: «Свобода для волков означает смерть для овец».
Барак Обама разрешил государственное финансирование исследований стволовых клеток эмбриона человека (отменив запрет, принятый в 2001 г. президентом Бушем-младшим). Это не что иное, как государственная санкция на убийство нерожденных младенцев. Перед нами парадокс: свободная страна, гарант либеральных ценностей, и полный правовой нигилизм в эмбриональных исследованиях.
Еще один пример: массовые, по мнению европейского сообщества, нарушения прав человека в отельных странах, привели к появлению так называемой доктрины «гуманитарного вмешательства». На практике политика стран, берущих на себя миссию «гуманитарного вмешательства» от имени мирового сообщества, приводит к двойным стандартам. И вот – десятки тысяч жертв среди мирного населения Ливии никого не удивляют.
По нашему мнению, толерантность, безусловно, является чрезвычайно важной общественной ценностью. Но она несет служебную, вспомогательную функцию и должна служить иным, иерархически высшим ценностям духовного поиска, связанного с обнаружением и раскрытием Истины, Добра и Красоты. Толерантность – это не унылый мировоззренческий консенсус скептиков, агностиков и циников, а взаимоуважение личностей с богатой духовной жизнью, находящихся в состоянии духовного поиска, ведущих плодотворный религиозно-философский и культурологический диалог.
В нашей истории бывало всякое. Иногда наши предки жестоко ошибались, принимая за идеалы утопические фантазии отдельных мечтателей, но они всегда верили в идеалы и служили им. Сегодня происходит не замена одной системы ценностей на другую, а разрушение системы ценностей как таковой, полная релятивизация морали, лишение человека нравственных ориентиров.
Под завыванье хора ведьм из пролога «Макбета», призывающих стереть грань между добром и злом:
Fair is foul,
and foul is fair.
Let’s fly away
through the fog and filthy air
(Зло станет правдой, правда - злом
Взовьемся в небо в воздухе гнилом)
нас призывают штурмовать «зияющие высоты» нового общества эпохи постмодерна. В лишенном нравственных опор обществе возникает, по выражению известного современного культуролога С. Г. Кара-Мурзы, «индустрия аморальности, создающая и одновременно удовлетворяющая спрос на аморальность». И с этим явлением нам предстоит бороться, со всей ревностью, утверждая православные ценности.
